Информация: Общество

Кто поможет Денису?


Дом

На самом берегу Татарского пролива в Углегорске стоит деревянный дом. Со двора, а если открыть окна, и в комнатах слышны крики чаек, шум волн, при сильном ветре - шелест высокой травы.

С величественностью созидающей самое себя природы (бескрайнее море, вечный песчаный желтый пляж, за забором - большие сопки…) мрачно контрастирует разрушающая деятельность хозяев жилища. Во дворе - полуразрушенные сараи да заросший бурьяном бывший огород. Давно заброшена баня, ступеньки крыльца сгнили. Одни тычки остались от изгороди: за неимением дров ею топили печку.

Если зайти внутрь дома, можно задохнуться от затхлого кислого запаха. Этот пропитый воздух, кажется, уже никогда не сможет выветрить даже соленый морской сквозняк. Дополняют картину полнейшего бесприюта ободранные стены, грязные полы. Мутные оконные стекла никогда, похоже, не знали ни тряпки, ни воды. На полу возле растрескавшейся печки - настоящая мусорная куча, здесь валяются пустые водочные бутылки, объедки, огрызки, окурки.

Несчастливый этот дом. Видно, правду говорят: за грехи родителей приходится расплачиваться детям. Кажется, за беспутную жизнь хозяйки этого дома сполна, и даже больше, расплатились ее дочери. Но много еще осталось и на долю сына Дениса.

В интернате для инвалидов

Из детства Ира помнит вечно пьяную мать. Помнит, что часто с сестрой были голодные, зимой еще и дрожали от холода - однажды в нетопленой комнате влажные пятки сестры примерзли к полу.

Ира родилась со страшной патологией: мышцы ног полностью атрофированы. Вся жизнь в инвалидном кресле - вот ее судьба.

Мать не обременяла себя воспитанием дочек, ей было не до того - водка, пьяные компании. А потом и вовсе сбагрила девочек государству. Младшую отправили в Троицкий детский дом, а Иру - в дом инвалидов на материк.

Ирина жизнь текла однообразно в четырех стенах. Среди знакомых - лишь старики да такие же немощные, как она сама, одногодки. Все эти годы она мечтала вернуться на Сахалин, в дом на берегу моря. Писала матери письма, но та не отвечала. Потом у нее появился друг - Анатолий, тоже тяжелый инвалид: церебральный паралич.

Когда врачи узнали, что Ира беременна и не хочет избавляться от ребенка, они пришли в ужас. Так не бывает, чтобы в таком состоянии - и рожать! Она ведь не просто больная. Она не может поворачивать голову, обслуживать сама себя, пододвинуть стоящую недалеко кружку не в состоянии, даже держать телефонную трубку долго ей тяжело. В общем, беспомощность полнейшая. Какой там еще ребенок? Он может тоже оказаться инвалидом. Да хватит ли силенок родить?

Они с Толей стояли на своем. И вопреки всему на свет появилась здоровенькая симпатичная Яна. Как не спали ночами, как ловко безрукие подруги помогали пеленать ребенка - ступнями ног, подбородком подворачивая пеленки, как пришлось преодолевать чисто физические трудности - это уже история другая.

Возвращение

В это время Ирина сестра закончила в детдоме школу, вышла замуж, получила квартиру в Южно-Сахалинске. Несколько лет назад наша газета писала о том, что она разыскала сестру, приехала к ней и ужаснулась при виде того, как та живет. Вскоре, посоветовавшись с мужем, привезла Иру к себе. Они надеялись, что здесь, на родном Сахалине, им как-нибудь помогут с жильем - немыслимо жить двумя семьями в одной маленькой квартире. Но кому нужны сестры, если и родная мать давно от них отказалась…

Они обивали пороги департаментов, управлений, за них просило общество инвалидов. В конце концов, им выделили комнату в общежитии - с удобствами на этаже, а это значит, ни умыться, ни помыться, ни в туалет сходить… Но мир не без добрых людей. Рассказывая о них, Ира без конца вытирает слезы. Эти люди сняли для них однокомнатную квартиру на первом этаже, платят за нее, подарили сотовый телефон, помогают материально и морально. Если бы не они, жить бы маленькой семье снова в доме инвалидов. Значит, Яну бы забрали в детский дом, а Ире и Толе невыносима одна мысль об этом. Впрочем, и это тоже уже совершенно другая история…

Да, Ирина мечта сбылась - она вернулась на Сахалин и даже побывала дома в Углегорске. Увы, встреча с детством оказалась не такой, как представлялась издалека. Похоже, мать не испытывала ни любви к дочери, ни чувства вины перед нею. О прошлом не заговаривала, как жила Ира все эти годы, не интересовалась. Она по-прежнему пила, в очередной раз вышла замуж, родила мальчика.

По второму кругу

И все пошло по второму кругу. Пьянки, грязь, голод, холод - Денис рос точно в таких же условиях, что и Ира с сестрой.

Все-таки мать иногда приходила в себя от пьянства. И тогда худо-бедно, могла приготовить обед, постирать, подмести.

Потом мать умерла. Денис остался с отцом (отчимом Иры). Тот после смерти жены, что называется, совсем сошел с катушек.

…В доме у моря всегда шумно. Кто-то назвал бы его одним словом - притон. Пьяные компании могут ввалиться сюда, даже когда хозяина нет дома. Женщины, мужчины, бутылки, матерщина… День, ночь, полночь - здесь не различают время суток. Бывает, варят "химку", наркоманят. И кому какое дело до того, что рядом за стенкой мальчик, который все видит и слышит. Скоро ему шестнадцать лет.

Однажды Денис побывал у Иры в Южно-Сахалинске. Это было для него целое событие. И одежда, и все тело его пропахли грязью. Здесь он отмылся, постирал белье, отоспался и более-менее сытно поел. С тех пор нет-нет, да и приезжает в гости. Стелят ему на полу, и самый кайф он получает от чистых простыней.

Этим летом свозил в Углегорск Иру. На руках вносил в автобус сначала ее, потом инвалидную коляску. Так же и выгружал. Домой сразу не пригласил, попросил подождать во дворе. А сам в это время убирал в доме - там была такая грязь и вонь, что казалось невозможным завозить туда сестру. Ира сидела в своем инвалидном кресле и ужасалась: мальчик ведрами выносил на улицу из дома помои - все это месяцами копилось в комнатах. Она предусмотрительно захватила с собой простыни, поскольку здесь давно забыли, что такое постельное белье, Денис обычно спит на голом диване - колченогом, сломанном.

"У мальчика два пути: помойки или тюрьмы…"

Денис закончил восемь классов. В девятом его оставили на второй год. За то, что плохо учится. За то, что не ходит на занятия. Кто бы только подсказал ему, как не пропускать уроки, когда в животе пусто, а чтобы наполнить его хоть чем-то, приходилось собирать куски по помойкам. Часто в мусорных баках ничего не находил. Тогда шел к какой-нибудь бабушке, вскапывал огород, та давала за работу пачку рожек или вермишели, он приходил домой, варил. Иногда подкармливали сердобольные соседи.

В школу надо в чем-то ходить, а одежды нет. Чтобы подзаработать, устроился в какую-то заезжую фирму. Заработал, купил куртку. Ирины знакомые отдали ему приличный костюм, и он загорелся: хочу белую рубашку. Какую белую, отговаривала его Ира, да назавтра станет черной у вас-то дома. Но рубаху (правда, не белую) все же приобрели. Денис купил за бутылку у какого-то алкаша ржавое корыто, залепил дырку и теперь стирает в нем свою одежду.

…Он вроде и понимает, что аттестат нужен, да только знаний уже нет, а потому ноги в школу не идут. Да и вообще надо, чтобы в шестнадцать лет рядом с юношей обязательно были взрослые. Сколько проблем и со своими, благополучными, домашними детьми. Боимся улицы, плохих компаний, пьянства и наркомании. Денис, видя, как достается порой племяннице Яне, говорит Ире: "Вот бы кто меня так гонял, когда в школе учился…".

И вот что удивительно. В принципе, у Дениса есть родственники. Наверняка в школе (она, кстати, неподалеку) знают о ситуации у него дома. Органы социальной защиты неужто в неведении? Город-то небольшой, все друг у друга на виду. Но никто не озаботился судьбой мальчика. Кроме Иры, которая без помощи посторонних не может сделать элементарных для здоровых людей вещей. И Анатолия, который сам-то с трудом передвигается, а на его инвалидских плечах еще жена, четвероклассница дочь. Наверное, обделенный судьбой человек лучше чувствует горе другого.

Ира, конечно, представляла, каково живется Денису. Но после того как сама побывала в Углегорске, совсем потеряла покой. Денис пытается справиться с ситуацией. Подзаработал и купил краску - черноту стен замазать. Пробовал что-то сажать в огороде, но что он может вырастить? Она научила его солить рыбу: "Хоть с картошкой когда поешь".

ИРА:

- Денис неплохой парень. Очень добрый. Когда приезжает к нам, гуляет со мной по городу, не стесняется, что везет коляску с инвалидом. Сам стирает, все время пытается помочь по дому. Как-то утром просыпаемся, а он довольный такой. Я, говорит, вам торт испек. Какой там торт - название одно. Но было приятно, мы похвалили его.

У него мечта - вырваться от отца. Тот пропивает и деньги, и мозги.

Боюсь, как бы не опоздать. В любой момент может произойти непоправимое. И тогда он тоже пойдет по стопам наших родителей.

АНАТОЛИЙ:

- Если Дениса не вытащить, то у него два пути - помойки (бомжевание) или тюрьмы. Парень еще не пропащий. Когда у нас гостит, то старается помочь - вызывается в магазин сбегать, убраться. Я занимаюсь гантелями, и он приобщается. Мы бы с удовольствием приютили его у себя. Но снимаем однокомнатную квартиру. Притом что Ира полностью неподвижна, жить всем вместе невозможно. Разве что как временный вариант. Разделяю опасения Иры: хоть парень он неплохой, но в любой момент может сорваться, попробуй-ка в неполные шестнадцать пожить в подобной среде.

Можно ли помочь Денису?

И правда, удивительно, как до сих пор, находясь постоянно в окружении алкоголиков, Денис сам не стал таким же. Как не начал нюхать клей, воровать. Он, уверена Ира, даже не курит, не матерится. Пока. Долго ли продержится?

Кстати, пару лет назад по просьбе Иры из Южно-Сахалинского городского общества инвалидов уже обращались в органы опеки и попечительства Углегорска с просьбой обратить внимание на эту семью и с вопросом, а нельзя ли что-нибудь сделать для мальчика? В доме у моря даже побывала комиссия из областного центра. Отец показал крупу в столе: мол, все нормально. И комиссия сказала: действительно, это еще что, у нас есть семьи, в которых дети в гораздо худшем положении, умирают от голода. А здесь мальчика воспитывает опекун, причем родной отец.

В сотый и тысячный раз Ира и Анатолий перебирают варианты помощи Денису. Может быть, устроить его в Южном в какое-нибудь профтехучилище с общежитием. Но ведь не возьмут - девять классов не окончил. А может, отдать в вечернюю школу в девятый класс, а поживет пока у них, уж как-нибудь потеснятся на время. Потом - в училище, в армию. Ну а потом видно будет. Главное, сейчас вырвать его у отца, а то ведь пропадет парень. Только половина учебного года уже прошла. Да и документы из школы ему не отдают - говорят, пусть отец придет. А отец каждый день пьяный. Опять же, как прожить вчетвером на инвалидскую пенсию - вместе Ира с Анатолием получают три тысячи рублей. Стараются, конечно, подзаработать продажей газет, но доход с этого невелик. Может, оформить опекунство над Денисом, чтобы хоть пенсия шла сюда - все-таки 900 рублей. Но они ведь инвалиды - разрешат ли? Получать же пенсию за мать сам Денис сможет только по достижении совершеннолетия. Сейчас он этих денег не видит. А может, кто-нибудь похлопочет, и Денису в виде исключения будут выдавать на руки эти 900 рублей? А нельзя ли мальчику временно пожить в детском приюте, с тем чтобы приходить в Ирину семью? То есть вопросов у Иры и Анатолия много, но вот обивать пороги многих организаций в поисках ответов на них в силу физических недугов они не в состоянии.

* * *

Когда Ира обратилась в редакцию, мы долго думали, сразу ли пойти с проблемами Дениса по инстанциям или сначала опубликовать материал? И остановились на втором варианте. Потому что очень хочется, во-первых, помочь этому мальчику. А во-вторых, посмотреть на данном примере, как работают наши органы по охране детства. Захотят ли и станут ли они заниматься отдельно взятым конкретным ребенком.

Валентина МИГАШКО, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

9 декабря 2004г.


Вернуться назад