Время от времени я приезжаю в город своего детства... Особенно после того, как поняла, что во снах чаще всего вижу его улочки, опушки леса и лужайки в низине, где мы играли и срывали цветы. Вроде и недолго прожили мы здесь - около пяти лет, а памятен именно он - Лесогорск.

Тот дивный край

Немало поездив по Сахалину, Курилам и стране, пальму первенства природной красоты я все же отдаю этому краю: нигде столь компактно и дивно не соединились в пейзаже сопки, горный пик, река, море. Когда-то и городок был хорош - маленький, уютный, сплошь деревянный.

В сентябре 1954 года папу назначили редактором районной газеты "Призыв", и мне со старшими братом и сестрами предстояло идти в новую школу. Она стояла на пригорке, бревенчатая, недавно выстроенная. Мне нравилось подниматься по деревянной лестнице на второй этаж и входить в светлый класс. А зимой мы скатывались по дороге, ведущей в школу, кто на чем...

Той школы, построенной при директоре Оринском (помню потому, что его жена была у нас классным руководителем), давно уже нет. Вместо нее на стадионе, где проходили не только районные соревнования, но и все праздничные демонстрации, появилось стандартное железобетонное сооружение.

И от парка, расположенного по другую сторону дороги, ведущей на гору, осталось одно название. Из всех строений живы лишь четыре пустующих парных постамента от каменных львов, украшавших дорогу к японскому храму, говорят, их вывезли на материк сметливые люди...

Да, окрестности Лесогорска все так же красивы. И по-прежнему выразительно выделяется на фоне неба горная вершина, куда хоть раз в жизни, но поднимался каждый житель городка. Мы ее называли просто Пик, и лишь недавно я узнала, что наш Пик - это гора Жуковского, высотой она 549 метров. И гора, и морской мыс, и речушка в этих краях носят имя русского поэта Василия Жуковского.

Зато почти все улицы в развалинах, пустырях, рытвинах. Как только очередная семья или житель покидает дом, его за считанные дни разбирают по бревнышку. Нет здесь больше города, райцентра, да и село Лесогорское дышит на ладан...

Кому на Руси жить хорошо?

Некрасов - любимый поэт Елены Павловны Ледовской, оттого в свои 77 лет она легко декламирует стихи Некрасова, что изучала в школе. А было это, как вы понимаете, еще до войны. Потом им, детям и подросткам, пришлось работать за мужчин, ушедших на фронт.

- Мне досталось подвозить сено на волокушах к скирдам, где управлялись женщины. Было это под Петропавловском, что в Северо-Казахстанской области. А тащили волокуши быки. И вот целый день - "Цоп-цобе!" да палкой им по бокам... К вечеру руки распухали! А в 14 лет послали нас, трех девочек и девять мальчиков, в совхоз убирать полегший хлеб. Степь необъятная, и мы одни в каком-то сарайчике недели три жили, почти голодные. Раз в день бригадир привезет вареной картошки да изредка айран - кислое молоко. Вши заедали, особенно в ранах, потертостях... Когда домой нас привезли, мама всю мою одежду (она шевелилась от множества насекомых) сразу сожгла, а волосы состригла. Так что в медицинский техникум я пошла постриженной.

В Лесогорске Елена Павловна появилась полвека назад. Первые годы фельдшер Разумова (в девичестве) работала в селах Лесогорского района - Надеждино, Каменке. Прежде здесь люди имели работу, потому и многолюдно было. Это сейчас от Каменки остался лишь остов японской электростанции. В Надеждино еще теплится жизнь в нескольких домах, и все равно грустно проезжать мимо опустевшего, а некогда крепкого леспромхозовского села. Впрочем, Елена Павловна в тех краях не бывает: по состоянию здоровья (зрение слабеет и слабеет) она и из дома выходит с опаской. Живет воспоминаниями о времени, когда работала в детском санатории Лесогорска.

- Да-да! Здесь раньше и противотуберкулезная больница была, в Заречном! Приезжали люди со всего Сахалина, - рассказывает Елена Павловна. - Здесь же чистый воздух, прекрасная природа! Лечение у нас помогало и детям, и взрослым.

Заречное - это поселение на правом берегу Лесогорки. Кстати, река в этой местности не просто красавица, умывающаяся утренними туманами, что спускаются с зеленых, покрытых лесами сопок. Лесогорка - речка нерестовая, так что на протяжении многих лет кормила не одно поколение местных жителей.

Но в нынешнем июне лесогорцам (как и в прошлом году) не дали лицензий на лов симы или другой рыбы (хотя в прошлые годы во время побывок на родной земле я видела соответствующие объявления насчет ловли разнорыбицы для местных жителей на дверях сельской мэрии). А прибывшие из Шахтерска инспекторы рыбоохраны предупредили местных жителей: подойдете к речке с орудием лова - заплатите 900 рублей, выловленная зубатка обойдется по 72 рубля за штуку, сима - по 1200 рублей. Мол, речка заповедная.

Вот только для кого?

В середине июня Лесогорку с моря (оба рукава - ее устья) заполонили подошедшие кунгасы, лодки и люди суровой внешности, поставившие прочные заграды на пути следования симы. А нечего ей плыть вверх по течению: симу готовы забрать сразу у моря!

Взволновался народ. Кто ж так "приватизировал" местную речку? Оккупировали устье речки, поставили сети, поплавки... Охрана вооруженная...

Мэр села Борис Глушко, ушедший в отпуск, ничего внятного селянам ответить не смог. И тогда к стану заезжих рыбаков отправилась делегация - вместе с мэром пошли активисты, ветераны села - завхоз школы Татьяна Михайловна Лобецкая и бывший секретарь сельсовета Татьяна Николаевна Мякшина. Из предъявленной бумаги стало понятно, что рыбацкая бригада - от фирмы "Недра". Земных недр, выходит, маловато...

- В общем, выгребают у нас остатки! Ведь и все предыдущие годы вольготно на Лесогорке чувствовали себя лишь чужаки, которых своевременно оповещали, когда следует ждать "в гости" рыбоохрану. Это ведь не первая "рыбацкая бригада" на нашей реке! - горько отмечают местные жители.

Я сознательно не называю имен, чтобы не подводить людей. Им и без того тяжело жить в полуразрушенном отдаленном селе.

То ли еще будет?..

Грешно смеяться, но это горький смех. Сначала у местных жителей отобрали право быть горожанами. Потом, разрушив все имеющиеся предприятия - пищекомбинат с ягодным питомником, дорожный участок, строительный участок с пилорамой, леспромхоз, автотранспортное предприятие, лишили людей работы. Это неминуемо привело к закрытию детсада, дома культуры, больницы и службы "скорой помощи", милиции, торга, столовой. И постепенно некогда трудолюбивый народ стал спиваться. Молодежь, склонная к безделью и воровству (не вся, конечно!), переняла опыт отцовских попоек и драк, тем более что кроме домашнего хозяйства заняться здесь особо нечем. Раньше урожай выращенной самими картошки да заготовки на зиму ягод, грибов и рыбы помогали семьям продержаться до лета на своих запасах. Теперь рыбы местным жителям не запасти.

Что ждет впереди? Может быть, запретят охотиться, собирать дикоросы?.. Ну а далее - ожидать введения налога на чистый целебный воздух окрестностей села Лесогорское...

Впрочем, скоро и не с кого будет здесь спросить этот самый налог... У кого есть возможность и силы перебраться в областной центр, Корсаков, Холмск, покидают безработное село. Остаются лишь те, кто корнями врос сюда, кто любит этот богатый на дары природы край. Но это в том случае, если есть работа.

Сейчас в селе около 500 жителей. Каждый год умирает человек 20, в основном мужчины. Причем не всегда естественной смертью: кого-то в драке убьют, кто-то от безысходности сам наложит руки.

Экологический туризм плюс история

Если бы я была губернатором или олигархом... Увы, не дано. Но им бы посоветовала проехать не в эскорте легковых машин по дорогам Углегорского района, а в рейсовом автобусе, чтобы узнать горестные мысли людей по поводу прекрасных пустующих лугов Краснополья, Медвежьего, при виде "съежившегося" села Айнского, где уже нет столовой, некогда потчевавшей путников вкусной пищей. Да, благодаря такой "оптимизации" населенных пунктов и производства, инфраструктуры в них, зеленые "легкие" острова увеличиваются год от года.

Но почему же не предоставить возможность дышать этим чистым лесным и морским воздухом и сахалинцам, и гостям?! Ах, какие окрестности пропадают! Да, углем и рыбой Углегорский район еще богат. Но ведь и историческими событиями тоже не обделен. В том же Лесогорске (при японцах он назывался Найоси) можно воссоздать такой уголок, что потянутся туда люди разных национальностей, чьи предки - русские, поляки, японцы, корейцы - обживали этот край. Есть о чем рассказать старожилам Мажериным, Мануилову, Лексиной, Каренышевой. Например, подведут к первому русскому дому, построенному сразу после японской оккупации. Укажут место, где при японцах находился лисий питомник. Напомнят заодно и о питомнике змей (после выселения японцев на родину ребятишки еще долго находили в их жилищах заспиртованных в бутылках змей, но не ведали о лекарственной силе). А в окрестностях бывшей школы можно увидеть поваленную наземь мраморную стелу с иероглифами. Еще живы те, кто встречал на улицах Лесогорска русского священника, немолодого, но по-сибирски крепкого мужчину, жившего в доме (ныне здесь амбар) рядом с православной церковью. Вскоре после 1945 года он уехал отсюда. В церкви потом расположилась пожарная часть: с каланчи было удобно осматривать городок. (Кстати, каланчу я помню. Вот только в ту пору нам никто не говорил о религиозном происхождении этого деревянного здания: атеизм партийных учений был в силе.) Еще не утрачен целебный источник Горячий Ключ, что в районе порушенного шахтерского поселка Тельновска.

И почему у нас на Сахалине до сих пор нет олигарха, которому бы была интересна история и дорога красота родного края?..

Людмила ГОРБУНОВА, Фото автора, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

30 июня 2005г.