И здесь есть смысл вернуться к записям и рисункам в старой затрепанной тетради:

"Погибший лежит на спине. Одет в солдатскую форму цвета морской волны, солдатские шаровары и высокие кожаные сапоги со стяжками под коленями и лодыжках. Пряжки стяжек бронзовые. На кителе имеются парные стальные кольца для фиксации деталей амуниции. Погоны без просветов и нашивок, указывающие на принадлежность к рядовому составу. Петлицы не читаются. На голове - сохранившаяся бескозырка цвета морской волны с кокардой гвардейских цветов (присутствуют желтый и черный). Кожаный поясной ремень с комбинированной бляхой: бронзовая основа и стальная накладка. Накладка сильно коррозирована и изображение не читается…".

В материалах Центрального архива Вооруженных Сил СССР в списках военнослужащих Корсаковского резервного батальона, прикомандированных к 4-й партизанской дружине штабс-капитана Бронислава Владиславовича Гротто-Слепиковского и в дальнейшем пропавших без вести, числился только один рядовой - стрелок-вестовой Рогаевский. Ни имени, ни места рождения и призыва. Только фамилия…

Удивили форменные пуговицы на кителе: изображение полуколонны с надписью на капители "ЗАКОНЪ". Мы ожидали увидеть двухглавого орла производства фабрики Копейкина в Санкт-Петербурге или петербургского торгового дома Бух, занимавшегося снабжением офицеров русской армии предметами амуниции и фурнитурой.

Всё оказалось просто. Корсаковский резервный батальон проходил сразу по двум ведомствам - юстиции и военному. Отсюда и странные на первый взгляд отклонения от формы одежды. Сейчас бы его принадлежность назвали бы "внутренние войска" с функциями конвойной службы. Кокарда, кстати, оказалась керамической. Отсюда и высокая степень сохранности и яркость глазурованных красок. После 88 лет пребывания в агрессивной среде. Невольно сравнивалась экипировка советского солдата. Сравнение было не в пользу Советской Армии. Как и современной российской.

"…Мозговой череп видимых повреждений не имеет. От плеча к бедру на кителе отслеживается ряд пулевых пробоин. На левом плече - большая пробоина"… Расплющенные лепешки свинцовых безоболочечных револьверных пуль мы нашли позже на жердях дождевой решетки и под телом. Они буквально на глазах превратились в белую труху…

Пулевых пробоин в кителе Рогаевского насчитали шесть. От правого плеча к левому бедру. По сути в него всадили практически в упор весь револьверный барабан.

Во внутреннем кармане гимнастерки - сточенный простой карандаш с позолоченным навершием и золоченой надписью "Иоханн Фабер". Там же - хорошо сохранившиеся карманные часы. Под стеклом по эмалированной поверхности циферблата с крупными черными цифрами перекатывалась крупная капля воды. Уцелел также нательный крест.

В кармане армейских шаровар - коррозированные безоболочечные револьверные пули непонятного калибра. Три штуки. Пули коррозированы настолько, что превышают диаметр револьверных гильз. И этим тоже предстояло заниматься…

И занимались. С подготовкой и публикацией соответствующих статей в сборниках "Вестник сахалинского музея" и "Краеведческий бюллетень". Причем в первом описании и идентификации револьверных патроном мы допустили ошибку, приняв их за раритетные патроны к французскому револьверу образца 1871 года. Все оказалось проще, когда расчисткой изуродованных коррозией патронов занялся Антон Швецов, провозившийся с химической очисткой боеприпасов около полутора лет. Это оказался Смит-и-Вессон 32-го калибра. Револьверные патроны оказались американского производства. Прижизненными и посмертными повреждениями личного состава 2-го партизанского отряда, револьверными боеприпасами занимался он же. Кокарду описала Надежда Краснова. Часы - Николай Кузнецов, кошельки и кресты - Анна Терешина. Описанные находки можно увидеть в музеях Южно-Сахалинска и Корсакова. Но это будет позже. А пока - точная фиксация останков, прижизненных и посмертных повреждений, деталей экипировки и амуниции, личных вещей…

Откровенно говоря, меня тогда и до сих пор не покидает мысль о том, что рядового Рогаевского добили из его же оружия - 7,65-мм армейского револьвера Смит & Вессон. У Антона Швецова были серьёзные основания предполагать, что этот револьвер был трофеем рядового Рогаевского - в русской императорской армии, полиции, жандармерии и пограничной страже калибры этого оружия были посолидней.

Рядом с Рогаевским - ополченец из ссыльных. На мозговом черепе справа - следы удара чем-то тяжелым: кости черепа фактически висят на мумифицированных остатках ткани.

"Пролом образует неправильный овал со сторонами 7,2 х 133 мм. Отмечены следы бинтов".

Для удара прикладом размеры пролома получаются слишком большие, да и нет характерных "отметин" от выступов затыльника. Вполне возможно, скользящий удар крупным осколком. Или обломком. Простые, без изыска, черные брюки и пиджак, опоясанный патронташем. В нем - 4 винтовочных бердановских патрона, завернутые в сохранившуюся вощеную бумагу. Остальные 150 штук погибший успел "где-то" расстрелять. И, наверно, не в белый свет, как в копеечку. Простой медный крестик с широким ушком поверх полотняной рубахи с миниатюрными цветными стеклянными пуговицами. Под телом-6,5-мм деформированная пуля. И ничего, что указывало бы на личность погибшего.

Практически все время работы над шурфами центрального ложемента нижнего огневого яруса в небе висела серая пелена. Небо зрело дождем. И никак не могло им пролиться. Бризы стали теплее, вечерами ложились моросящие туманы. Свирепствовало комарьё. По утрам и по вечерам, когда устанавливалось безветрие, и успокаивалась Тунайча, над позицией и базой стоял слитный комариный гул. И "копоти" эта публика давала такой "что мама не горюй". Раз в два-три дня в обед мы собирали полынь, укладывали её поверх раскаленной плиты и устраивали дымокур. База дымила как пароход во время фумигации. Помогало. Хотя и не надолго. Вечером обязательно жгли свечи - часть комаров адекватно реагировала на свет и тепло… А у ребят выработался устойчивый рефлекс к закрыванию дверей. Даже команду "Задраить люк" или в более вольной трактовке "Не в дупле живешь…" подавать не надо было. Особо непонятливым, "в дупле рожденным", дважды не повторяли - в дело шла мельхиоровая ложка…

С повышением температуры и при сохраняющейся влажности, помимо комарья, мокреца и слепней - новая напасть: с заболоченной поймы реки Сережка начало отчетливо тянуть метаном. Противогазы, конечно, были у всех, но ведь 3-4 часа в нем не высидишь. Пришлось на перерывы гонять и верхнюю смену под девизом "Береженого - Бог бережет". У этой фразы есть чисто франтиреровское продолжение. "…сказала монашка, надевая презерватив на свечку". Звучит, может быть, несколько резковато для интеллигентных и девичьих ушей, но кастрацией великого и могучего я никогда не занимался.

Следующая пара погибших преподнесла сюрприз - резкий скачок контрольного тона ИМП-6 указывал на наличие крупного единичного фрагмента металла. И не под телом, а среди остатков одежды. Впрочем, обо всем по порядку.

"…Погибший лежит на боку. Крупных видимых повреждений на мозговом черепе нет. Сохранились остатки темно-русых волос. На голове - картуз с расколотым посередине лакированным козырьком и ополченческим крестом. Тип креста - первый. Обут в кожаные сапоги со стяжными ремешками и бронзовыми пряжками французского производства. Шаровары черного сукна и пиджак гражданского покроя. Вокруг пояса - патронташ с хорошо сохранившимися восемью 4,2-линейными патронами к винтовке Бердана №2".

Здесь необходимо сделать пояснение. Регулярно фиксируя сохранившиеся на различных головных уборах ополченческие кресты, мы, в конечном счете, выявили некоторую закономерность в их внешнем виде.

Первый тип - штамповка из 2,5-мм бронзового листа с окантовкой. Усики припаяны медью. Заусенцы отсутствуют.

Второй тип- штамповка из 0,8 - 1,2-мм бронзового листа. Усики либо вставлялись в медную "нашлепку", либо припаивались оловом. Мы зафиксировали несколько случаев, когда такие кресты пришивались к головному убору суровыми нитками "крест накрест".

Третий тип - многочисленные самодельные кресты, грубо вырубленные и обработанные напильниками. А то и без оной. Они, как правило, также пришивались "крест накрест" суровыми нитками, а то и дратвой.

Мы достаточно обоснованно предполагали: кресты первого типа ополченцы получали на складе. Вероятно, это был первый набор ополченцев. Как правило, эти военнослужащие были и экипированы гораздо лучше.

Второй тип почти наверняка изготавливался в местных кузнечных мастерских небольшими сериями для последующих наборов ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных.

А самодельные кресты надели уже партизаны последнего набора, поскольку на складах для них уже практически ничего не оставалось.

Для меня и моих ребят было, например, удивительным находить у бывших ссыльнопоселенцев различные детали экипировки иностранного производства.

Вскоре разобрались с причиной резкого повышения контрольного тона нашего ИМП: в левом внутреннем нагрудном кармане пиджака, вместе с огрызком простого карандаша с полуистёртой золоченной надписью "Johann Faber" находился хорошо сохранившийся замшевый мешочек, примерно 5х10 с кожаными завязками. Только в том месте, где замша контактировала с уже разложившимся, ставшим черной жирной землей телом, мешочек прогнил. То есть, он просто превратился в мелкую труху, образовав дыру с неровными краями.

У нас были все основания предполагать, что мешочек разлагался вместе с телом погибшего. Ещё раз проверили фрагменты пиджака. Вот она, небольшое пулевое отверстие. С подгнившими краями. Получается, ополченец получил пулю в грудь. Остатков бинтов на останках не было - мертвому перевязка просто не понадобилась. Крови вытекло совсем немного… Вполне достаточно, чтобы отгнил край мешочка с личными вещами ополченца. Впрочем, оставалось осмотреть спину…

В мешочке - уникальный артефакт: личная печать ополченца, выполненная из медной 3-копеечной монеты. Довольно оригинальным способом - реверс сточен, хотя и не равномерно, к аверсу медью припаяна короткая медная трубка с небольшим пазом. Тут же - костяной шток со сверлением и стальным никелированным кольцом в навершии. И скрученная струна. Вероятно, для чистки печати.

В нижней части полукругом врезана фамилия владельца "КЕНДЗЕРСКИЙ". Над ней - сердце, якорь и скрещенные мечи с инициалами "А.Я.". В правом верхнем углу - солнце с лучами.

Так мы идентифицировали и установили причину смерти бывшего каторжника А.Я. Кендзерского, сгинувшего на сахалинской каторге в начале ХХ века. Желающие познакомиться с его личной печатью могут посетить музей книги А.П. Чехова в Южно-Сахалинске. Она экспонируется вместе с фарфоровой посудой и подлинными личными вещами бойцов 2-го партизанского отряда. Остальное экспонируется в Сахалинском областном краеведческом музее и Корсаковским историко-краеведческом муниципальном музее.

К слову, пару раз мне в газете "Аргументы и факты", в разделе "Пишут наши читатели", попадалась фамилия Кендзерский. Но посылать письма и докучать расспросами незнакомого мне человека я не стал.

Спины пиджака у Кендзерского не было. Так, фрагмент у плеч и фрагмент у поясница под патронташем. Остальное разложилось вместе с телом. Под телом - всё та же дождевая решетка на дне хода сообщения, усыпанная стрелянными гильзами.

Думается, после дождя в тыловой шов аккумулятивной озерно-речной террасы просачивалась кровь из закиданных песчано-галечниковой смесью окопов нижнего огневого яруса. И попадала в тихую речку, вытекавшую из реликтового озера Тоба.

Второго ополченца "отработать" в этот день не успели: народ сильно вымотался и мог наделать ошибок. Приготовили и расчистили все для описания. Закрыли останки полиэтиленом и ушли на базу.

На базе - как по плану: вечернее купание, ужин. Гитара. И горячее обсуждение того, что сделали и нашли за день.

А ещё были сны… Окоп, заполненный скелетами в истлевшей одежде, калейдоскопы черепов. Оскалы смерти. Провалы глазниц, устремленные в дождливое небо. Рыжие и покрытые зеленой накипью окислов стреляные бердановские гильзы. Бурая жижа под ногами. И низкое серое небо. Мир без солнца. Он мало изменился с 10.08.1905 года…

"…И японский прокурор сказал: Идите в свой лагерь, погода плохая и вы плохо одеты". Тогда тоже было пасмурно.

Иногда про свои сны мне рассказывали ребята и девчата. Но это уже не моя тайна.

Окунулись в озеро. Поужинали. Я тогда развел специальный состав для очистки печати. Ребята на веранде при свете карманных фонарей подсчитывали и перебирали гильзы.

"Положение тела - на животе, лицом вниз". Вам никогда не приходилось обрезать корешки, прорастающие через человеческий череп? При этом череп расползается на крупные фрагменты прямо у вас в руках. Потому что у него нет лица и более или менее сохранилась только нижняя челюсть с выбитыми передними зубами. Но это так, лирическое отступление. Далее - проза жизни….

"…На голове погибшего фрагментарно сохранилась кубанка, обшитая поверх красной тесьмой. К головному убору суровыми нитками "крест накрест" прикреплен миниатюрный самодельный ополченческий крест, по форме близкий к балканскому. Левый луч креста скошен вниз. Характер повреждений мозгового черепа свидетельствует о тяжелом прижизненном ранении крупным осколком снаряда или шрапнельной пулей".

Предположительно такую прижизненную травму могла нанести вышибная диафрагма японского 75-мм шрапнельного снаряда.

"Верхнюю одежду погибшего составляет бушлат из толстого шинельного сукна, брезентовые брюки с узким поясом и кожаные сапоги с длинными голенищами. В кармане брюк найден кожаный кошелек с тиснением, содержащих сильно коррозированные 3-копеечную медную и две 10-копеечные серебряные монеты. В кармане куртки - пачка 10,67-мм патронов к винтовке Бердана №2 с сохранившейся заводской вощеной бумагой. Поясной ремень отсутствует". Всё. Ничего такого, что могло бы идентифицировать погибшего. Под телом - скопление стрелянных бердановских гильз и несколько "залетных" шрапнельных пуль из сплава свинца и сурьмы.

Мы честно пытались фотографировать останки на черно-белую пленку. Качество получалось такое, что человека можно было запросто перепутать с собакой. Поэтому все это приходилось обмерять и рисовать. Уже потом на основе этих рисунков Антон Швецов готовил сначала выступление на археологических (Козыревских) чтений и озвучивал его ещё в старой археологической лаборатории при ЮСГПИ Сан Саныча Василевского, затем подготовил и опубликовал эти материалы уже отдельной статьей в сборнике "Краеведческий бюллетень". Правда, ни одного рисунка с прижизненными повреждениями ополченцев там опубликовано не было. Куда они делись - тоже не понятно.

Следующая пара закрыта кожаной попоной с рассыпающимися от прикосновения широкими стальными пряжками. Практически весь день возились с этой самой попоной и провозились.

На "свободной охоте" "гуляли" по пойме и прилегающей тайге Саня Стародумов с Пашей Галиевым. Они-то и принесли "ЧТО-ТО ТАКОЕ НЕПОНЯТНОЕ БРОНЗОВОЕ НО БАТЯ ЭТО ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ". "Непонятное бронзовое", найденное в лесу у излучины реки Сережка отправилось на ночь откисать в специально выделенную для этого миску, ранее найденную при плановом окультуривании базовской помойки и поставленную на продуваемой веранде, дабы нашатырным зловонием добрых людей не смущать и, тем самым, отворачивать их чистые души от военной археологии.

Наутро оказалось - фрагмент бронзового контактного взрывателя артиллерийского снаряда. Калибром примерно 37-47-мм. Из таких могли стрелять только с вооруженных паровых баркасов броненосного крейсера "Адзума".

Мы тогда перевернули практически всю имевшуюся в области справочную литературу по флотам периода русско-японской войны 1904-1905 годов. На русском, английском, немецком и чешском языках. Ничего внятного про десантную артиллерию крейсера "Адзума" мы так и не нашли. Хотя искали по тем временам основательно. Вакуум специальной информации оставлял богатейший простор для фантазии, но, увы, не давало точных данных. А наши теоретические построения запугали сахалинских специалистов-историков ещё в 1989 году. И, как показало время, что-то было обоснованно и выдержало проверку временем, а что-то - нет.

"Тело лежит на левом боку. На голове сохранились остатки бинтов. Куртка отсутствует, но, судя по находкам небольших стеклянных пуговиц, погибший был одет в нательную рубаху. Сохранились брюки, узкий брезентовый поясной ремень с бронзовой пряжкой и сапоги с короткими голенищами. Видимые повреждения на останках не проявляются".

Было ещё небольшое портмоне. В нем - коррозированные копеечные, 3-копеечные и 5-копеечные монеты. Еще один неизвестный. Под телом - ещё одна попона.

"Тело лежит на правом боку. В мозговом черепе слева…ломаная трещина длиной около 50 мм. Кости черепа держатся на остатках мумифицированной кожи. Сохранились остатки бинтов. Частично сохранился пиджак предположительно черного цвета. Черные шаровары, подпоясанные узким ремешком с бронзовой пряжкой". И снова ничего, что могло бы установить личность.

Это напоминало некую гонку: ищешь, копаешь, находишь, описываешь. Вроде бы всё. И - ничего. Чем больше мы поднимали останков погибших бойцов 2-го партизанского отряда, тем больше получали загадок, ответы на которые отсутствовали по определению. Это выматывало эмоционально.

"Тело лежит на левом боку в позе эмбриона, прижавшись спиной к стенке траншеи. Левая рука вытянута и прижата головой правого погибшего. На голове остатки черного картуза с лакированным козырьком и ополченческим крестом второго типа. Погибший одет в грубую брезентовую куртку, черные шаровары и брезентовые сапоги с короткими голенищами. На поясе патронташ с 6 патронами к винтовке Бердана №2". Из личных вещей - коричневое кожаное портмоне с коррозированными медными и серебряными монетами. Тиснение - стилизованная круглая по форме эмблема с надписью "JAPAN". И снова ничего, позволяющего установить личность погибшего.

В общем, южная часть ложемента нижнего огневого яруса представляла собой что-то вроде укрытия для раненых и тяжелораненых - сюда не залетала шрапнель. Но дружинники, закрытые попонами, скорее всего были убиты примерно в середине боя, поскольку успели расстрелять большую часть боеприпасов. И, скорее всего, их просто прикрыли попоной. Как накрывают лица погибших…

Наверно, известная сахалинская журналистка Котляревская, публикуя летом 1989 года в газете "Молодая гвардия" статью "Вышедшие из безвестности" не подозревала, что из безвестности удастся вырвать только 5 человек из 66 найденных и захороненных полных останков. Идентификация остальных оказалась просто невозможной.

На этом задачи рейда были выполнены. Сева с Саней продвинулись ещё на полтора метра вперед, проверяя оплывины. Других окопов нижнего огневого яруса не было. Объяснялось это довольно просто - противоположный берег р. Сережка был рядом и будь там небольшой окоп, он просто бы нависал над ним.

В оставшееся время провели работу над ложементом верхнего огневого яруса. Никаких сенсационных находок там не было. Ребята частично рекультивировали ложемент нижнего огневого яруса, засыпав его середину и ещё раз перебрав и перетерев все сколько-нибудь крупные куски черной земли. Упущений не было. Всё было сделано грамотно. После всего этого, завершив работу, через 3 дня снялись и ушли через поселок Мальково на Охотское.

У нас еще оставалось время на доразведку. Это просто очередная попытка нащупать что-то, над чем будешь работать в будущем сезоне. Иногда нащупываешь. Но чаще - нет.

В этот раз у нас начал разворачиваться то, что в последствии получило название "взвод зеленых соплей" или "младшая ползунковая группа". Все началось с того, что Антонина Кадырова взяла с собой "пузатую мелочь"- 9-летнюю сестру Валю. Надо отметить, что девчонки в промежутке между рейдами умудрились сильно обгореть на море и 11-километровый переход до охотничьей базы "Свободное" с грузом давался им очень непросто. Картиночка та ещё: старшая ревет белугой чуть ли не в голос или бормочет что-то сквозь слезы вроде: "Я…никогда…не…Да чтобы я…". И идет. Чуть ли не скрипя зубами. Младшая просто тихо плачет. И тоже идет. Характеры. При этом при подготовке к выходу обе "тихушницы" и словом не обмолвились о солнечных ожогах, полученных буквально за сутки до выхода на Анивском взморье - знали, что не возьму…

Наскакались по тайге и пойме, примыкающей к позиции отряда штабс-капитана Б.В. Гротто-Слепиковского с миноискателем и лопатами, что называется досыта. Ни зацепок, ни идей. Впереди был ноябрьский рейд, и мы рассчитывали высмотреть что-нибудь перспективное среди полеглой и пожухлой травы на читаемом микрорельефе. Мелкую Валентину приспособили на метеостанцию. И человеческий детеныш достаточно неплохо справлялся со срочными наблюдениями.

И вскоре такой "мелочи" у нас собралось одна девчонка и трое мальчишек. Им ещё предстояло освоить броски через лед и зимние наблюдения. А летом - ставить первые "собачьи домики".

Александр Челноков.

ИА Sakh.Com

10 мая 2009г.