Наблюдатели Предложение побывать в нескольких сахалинских тюремных учреждениях вызвало у меня вопрос, мол, это очередной пресс-тур? – Нет, – ответил сотрудник областного управления исполнения наказаний. – Иное. Оказалось, это сахалинская общественная наблюдательная комиссия по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания начала посещать некоторые учреждения и приглашает журналистов. Такие комиссии в регионах появились благодаря общественной палате РФ, до этого правозащитники десять лет добивались принятия соответствующего документа в нашей стране. Речь идет не только о тюремных учреждениях, но и о других местах, закрытых для общественного контроля, – милицейских ИВС (изоляторах временного содержания, прозванных в народе «обезьянниками»), военных гауптвахтах и др. Прежде контроля со стороны гражданского общества за ними практически не было, отсюда и случаи унижения человеческого достоинства содержащихся там граждан, злоупотребления со стороны руководства этих учреждений. В течение трех дней предлагалось посетить три учреждения в Южно-Сахалинске: колонию № 1, следственный изолятор и лечебно-исправительное учреждение № 3. К слову, попасть в ЛИУ № 3 члены комиссии смогли лишь через две недели. Для посещения я выбрала СИЗО. Массового интереса к работе общественной комиссии коллеги не проявили. Наверное, сказалось то, что в начале марта этого года тюремное ведомство организовало для журналистов пресс-тур. Дали возможность посмотреть на быт сидельцев, а заодно немного почувствовать себя в их незавидной роли: провезли в автозаке – машине, в которой доставляют заключенных, накормили тюремным обедом. Это можно было рассматривать, конечно, как «показательную программу», хотя сам по себе факт того, что закрытая для общества тюремная система приоткрыла двери, безусловно, следует признать положительным. Тем более что почти каждый сотый житель области был сидельцем или является таковым в настоящее время. А так как у каждого арестованного есть родня, друзья-знакомые, то эта сфера жизни косвенно касается значительного числа сахалинцев. Кто услышит жалобу? В СИЗО содержатся подследственные, в отношении которых суд избрал такую меру пресечения, как арест; а также осужденные, в отношении которых приговор не вступил в законную силу. Старое строение с колючей проволокой по периметру считается в некотором смысле «достопримечательностью» Южно-Сахалинска. Здание используется с 1945 года и давно требует капитальной реконструкции. Во внутреннем дворе СИЗО раскинулись большие грядки с зеленью. Группа арестантов в черных робах собирала в тот момент урожай для пропитания спецконтингента. Учреждение частично кормит себя само. И. о. начальника СИЗО С. Гатаулин дает «вводную». В данный момент в учреждении содержатся 727 человек, в том числе 27 несовершеннолетних, 51 женщина. Хозобслуга составляет 42 человека. В хозобслуге – осужденные с небольшими сроками, ну и, конечно же, это не убийцы, не рецидивисты. Учреждению для самообслуживания нужны кухонные работники, электрики, сантехники, плотники. И условия проживания у них нормальные, в комнате отдыха, к примеру, большой телевизор и старенькое пианино. Имеется спортзал. Вначале нам показали кухню, где есть, в частности, и своя пекарня. По словам администрации учреждения, от еды арестованные не отказываются. Далее мы направились в камеры. Руководитель общественной наблюдательной комиссии М. Куперман задавал два главных вопроса: извещены ли заранее граждане о приходе комиссии и есть ли жалобы? На первый вопрос практически все отвечали отрицательно. Что касается жалоб, то тут был, на мой взгляд, щекотливый момент. Проверяющих было достаточно много. Это три члена наблюдательной комиссии, несколько журналистов и человек восемь местного начальства – руководители и начальники различных служб следственного изолятора, а также областного управления исполнения наказаний. Будут ли в такой ситуации люди жаловаться, даже если есть претензии? Комиссия пришла и ушла, а тебе тут сидеть и дальше. К сожалению, закон о наблюдательных комиссиях несовершенен, и не разрешается беседовать с заключенным без прослушивания со стороны работников тюремной системы. Претензий к бытовым условиям особенно не было. Наоборот, как заявила молодая женщина, которая провела в СИЗО четыре года, пока длилось следствие по ее делу, есть улучшения. Эту тенденцию подтвердил и М. Куперман, который прежде неоднократно бывал в следственном изоляторе. Администрация учреждения в этом смысле работает, хотя, конечно, проблем еще хватает, но решение многих из них выходит за пределы возможностей УФСИН. – Государство уже наказало граждан, лишив их свободы, – говорит М. Куперман, – но во всем остальном они имеют такие же права, что и остальные. И вот соблюдение этих прав – главная задача комиссии. В основном у заключенных две проблемы: это медицинское обслуживание, которое они получают (и получают ли вообще?), и нахождение в изоляции от общества без унижения человеческого достоинства. Вот уже в трех камерах мы слышим о том, что нет туалетной бумаги. Это на воле мелочь, можно пойти и купить. Здесь же это уже не мелочь. ТРУДНО ДЫШАТЬ Невзирая на присутствие тюремного начальства, правду-матку резал заключенный С. Колмаков, который уже почти два года содержится в СИЗО, пока идет следствие. Он известен как депутат южно-сахалинского городского Собрания. Колмаков говорил о том, что поначалу его поместили в камеру с уголовниками; что администрация не принимает многие его заявления как в письменной, так и в устной форме; что недавно он объявлял голодовку в знак протеста и голодал; что заключенные находятся в переполненных камерах, спят без постельного белья, и указал на своего соседа, на кровати которого действительно имелся лишь свернутый матрац. Сам же депутат содержится в данное время в семиместной камере вместе с еще одним заключенным. С соседом быстро разобрались. На каждого арестанта заведена карточка. По словам С. Гатаулина, постельного белья в СИЗО достаточно, есть запас. Но не воспрещается пользоваться своим. У этого парня было свое. Но он не взял белья, когда несколько дней назад его переводили в другую камеру. Мы зашли в одну из женских камер – на четверых. Здесь, конечно, если так можно выразиться, поуютнее, чем в мужских. Чистый, новенький унитаз, и вообще туалет отделен занавеской. В камерах для несовершеннолетних содержатся по двое. Затем спустились по лестнице вниз в карцер, все помещения которого заняты нарушителями режима. Здесь тяжелый подвальный воздух. Отсутствие вентиляции – давняя и серьезная проблема СИЗО. Но ее начали решать. По словам руководства учреждения, проведен аукцион на работы по оборудованию следственного изолятора системой вентиляции на сумму более 4 млн. рублей. Раньше, говорят, для соблюдения режима (чтоб не перебрасывали записки и пр.) порой наглухо закрывали окна. ОЧЕРЕДЬ ИЗ БЫВШИХ Пока мы ходили по камерам, сотрудники СИЗО оповестили спецконтингент о последующем приеме членами комиссии всех желающих. Записалось более десяти человек. Меня впечатлил список сидельцев, пришедших на прием: бывший сотрудник ФСБ, бывший замглавы сельской администрации, бывший директор пищекомбината, бывший первый секретарь районной парторганизации... Почти у каждого с собой толстые папки с документами. В основном говорили о длительности следствия, нарушениях законности и при его проведении, и при судебных разбирательствах. Конечно, каждый сиделец считает себя невиновным. И М. Куперман, вникая в суть дела, отвечал арестованным, что после того, как те письменно обратятся в общественную наблюдательную комиссию, правозащитники переговорят и с их адвокатами, и с прокурорскими работниками. И если возникнет убежденность в том, что в отношении конкретного человека действительно имеет место незаконность или несправедливость, тогда комиссия будет помогать добиваться законного решения. Хочу отметить, что некоторые сидельцы были весьма убедительны, и правозащитники, думаю, наверняка займутся их делами. ...Молодой мужчина (видно, что больной) жалуется на то, что ему не оказывают медицинскую помощь. По ходу беседы выясняется, что сидит он в переполненной камере. Но, как говорят работники СИЗО, порой это связано и с обеспечением личной безопасности. Иногда человеку лучше находиться в такой камере, нежели там, где над ним будут издеваться. Но вернемся к медобслуживанию. Мужчина говорит о своей слабости из-за гепатита В. Во всяком случае, такой диагноз ему сообщили врачи перед арестом. Позвали тюремного медработника, подняли медкарту, но подтвержденного диагноза нет. Точнее, анализ на гепатит здесь и не делали. Поэтому нет и поддерживающей терапии. К слову, перед посещением камер руководство СИЗО сообщило, что медработников у них достаточно. Есть и приходящие специалисты, работающие в других медучреждениях области. Перед нами сидит еще один арестованный, который уже несколько месяцев подвергается насилию. Говорит, неоднократно просил администрацию перевести его в другое место. Сейчас пообещали решить проблему. – Каким образом ваша комиссия станет помогать в соблюдении прав заключенных? – спрашиваю у М. Купермана. – Мы можем прийти с проверкой в любое время, оповестив накануне руководство учреждения. Можем обратиться в прокуратуру с просьбой провести проверку. Есть право обратиться в любой орган власти для решения вопросов. Чтобы люди после отбывания наказания выходили на свободу не озлобленными. От сумы и от тюрьмы не зарекайся, гласит народная мудрость. Мало ли какой и у кого может быть в жизни поворот? Конечно, не всем словам арестованных стоит безоговорочно верить. Но и игнорировать все тоже нельзя. Послушаешь администрацию учреждения, и у нее есть свои аргументы. Любые заявления арестованных нужно проверять, сказал М. Куперман. Наблюдательная комиссия только начала работать. Пока идут самые поверхностные проверки, обобщаться опыт будет позднее. КУКСА ВМЕСТО ХЛЕБА В рамках первых проверок наблюдательная комиссия побывала и в изоляторе временного содержания южно-сахалинской милиции. Больше всего там поразило отсутствие хлеба у арестованных. Кормили по большей части куксой. Причем, там, в изоляторе, находятся не только граждане, совершившие преступления, но и административно-арестованные. Хотя финансирование из бюджета поступает. После вмешательства члена наблюдательной комиссии В. Белоносова в изоляторе появился в достатке хлеб. Побывали члены комиссии и в колонии № 1, что находится на окраине Южно-Сахалинска. Здесь на прием пришло более сорока человек. Из-за недостатка времени принять удалось немногих, с остальными переговорят на следующей встрече. Наиболее удручающее впечатление, по словам М. Купермана, произвела баня. В колонии содержится более 1100 осужденных. На помывку (и постирушку) отряду отводится 20 – 30 минут, а в отряде может быть и сорок, и сто человек. На всех – три душа и семь шаек. Как сказал М. Куперман, даже начальник областного управления исполнения наказаний И. Бородавка возмутился увиденным, потребовал устранить проблему. Спустя две недели членам общественной комиссии удалось-таки побывать в лечебно-исправительном учреждении № 3. По словам М. Купермана, это самое проблемное тюремное учреждение области. Здесь содержатся больные осужденные, в том числе туберкулезники. В ЛИУ № 3 сложилась удручающая ситуация, когда не хватает не только медперсонала, но и лекарств для тяжелобольных, из-за чего те периодически не получают лечения. Иногда не хватает даже элементарного – шприцев. Тюремная среда специфична, тем не менее она рядом, и обществу должно быть небезразлично, какими люди вернутся в нашу жизнь. А они когда-нибудь да вернутся оттуда. Но помимо тюремных учреждений есть еще военные гауптвахты, про которые мы вообще мало что знаем. Возможно, и на них мы посмотрим по-другому. Во всяком случае, наблюдательная комиссия направила письма в военное ведомство, пограничникам с просьбой сообщить, где в нашей области находятся гауптвахты, поскольку есть желание их посетить. А еще в каждом районе имеются милицейские подвалы для временно задержанных. И везде находятся люди. О. АТАЧКИНА.
Cантехника
