Информация: Общество

Хорошо в Пятиречье, но... плохо


Опасный маршрут Когда Татьяна Ивановна говорила со мной по телефону, ее слышала даже сидящая напротив меня сотрудница. – Извините, я не кричу, не возмущаюсь, просто у меня выработанный на почтальонской работе голос, – словно почувствовала нашу реакцию моя собеседница. – Ведь приходится докрикиваться до хозяев через двор, тамбур, коридор. А они еще или телевизор смотрят, или стиральную машину запустили... По полчаса порой стою за калиткой... Обращаю на себя внимание. В Пятиречье я приехала в дождь. Татьяна Ивановна Пожарская встречала меня на остановке и – вот уж чего я никак не ожидала – сразу же повела по селу. По тому маршруту, которым она ходила три раза в неделю еще недавно, нагруженная пачками счетов, уведомлений, заказных писем, газет. В Пятиречье в общем-то только две большие улицы – Новая и Центральная. Наш поход начался с Новой, расположенной очень странно: дома на ней не стоят в две шеренги вдоль дороги, а скучковались в поселок одноэтажных домов с левой стороны шоссе, с правой же стороны сплоченно стоят пять двухэтажных многоквартирных зданий, а по обе стороны от них – голая дорога. Татьяна Ивановна свернула с шоссе на одноэтажную Новую улицу, и мы прошли несколько ветхих домиков, вокруг которых высоко поднялись травяные заросли. – Зимой здесь снега выше головы, – объясняет на ходу Пожарская. – Хорошо, если по свежему снежку кто-то пройдет до меня – хоть тропка будет. Вышли на просторную улочку, а там дома с заборами, за заборами цепные собаки – одна крупнее и страшнее другой, в некоторых дворах и по две-три. – Вот здесь меня одна покусала, сумку порвала – я ею заслонялась. Хорошо, мужчина-сосед услышал, вышел, отбил, но чаще всего приходится выкручиваться самой, – продолжает экскурсию Т. Пожарская. – При нападении стараюсь занять такую позицию, чтобы за спиной был забор. Так легче отбиваться. А вот на этой улочке много мелких шавок, их на цепь не сажают. Иду с тяжелой сумкой, они порой виснут на моих ногах. Если на мне высокие сапоги, норовят вцепиться повыше. Сколько раз просила хозяев: знаете, в какое время прихожу, хоть на эти два часа закрывайте собак. Какое там! Честно сказать, меня это обилие четвероногих поразило. Собаки во дворах, собаки в будках и на цепи за двором, собаки, кучкующиеся на улицах в стаи. Это летом можно как-то обойти вольно гуляющих псов, а зимой, когда улицы превращаются в узкие тропинки? Зима – вторая после собак больная тема для Татьяны Ивановны. Потому что село от снега не чистится. И сколько сугробов приходится излазить почтальону за снежное время года – страшно представить. А ведь не все дома, куда ей нужно заглянуть, стоят кучно, есть и одинокие, есть по два-три где-нибудь на отшибе. С высокого места шоссе, именуемого улицей Новой, Татьяна Ивановна показала мне крышу одного такого. Сказала, что там три собаки. Показала и дом, где хозяева взяли приемных детей. Люди держат хозяйство, этой зимой выписали комбикорм, а машина с ним не могла проехать все по той же причине – не было дороги. Говорят, хозяева давали телеграмму губернатору. Только после этого дорогу от снега расчистили. Улица Центральная оказалась такой длинной, никак не менее двух с половиной – трех километров. Проходили мимо возвышенности, на которой стоит пятиреченская школа, и я попросила свернуть к ней. На двери школы объявление: «Не входить. Опасно для жизни». Мы вошли с обратной, непарадной стороны. Прошлись по коридорам. Два года назад школу отремонтировали, только на красивую крышу затратили 6 млн. рублей. И вот ее закрывают. Уже и начальные классы перевели в Чапланово. На что ушли бюджетные деньги? Местами с полов снят новый линолеум. Детям оставаться здесь опасно, говорят власти, но местные люди возмущаются: «Детям опасно, а тем, кто будет посещать развлекательное заведение, которое собираются открывать на базе школы, не опасно?». Улица Центральная поразила своим каким-то безнадежным обликом. Это вчерашний день Пятиречья, тогда как улица Новая представляет сегодняшний. Вдоль Центральной много брошенных частных домов, некоторые отстоят от нее на десятки метров. – Представляете, хозяев здесь нет десяток лет, а заказные письма на эти адреса все идут: из налоговой, пенсионного фонда, – рассказывает Татьяна Ивановна. – И в начале улицы Новой такие дома есть. По пути встретился нам заброшенный социальный пятачок старого Пятиречья: разрушенные стены столовой, магазина, детского сада. Чуть подальше по обе стороны дороги стоят мертвые здания конторы совхоза «Пятиречье» с консервным цехом (где некогда закатывали знаменитую фруктово-ягодную и овощную продукцию) мастерских, других подсобных служб. Когда мы шагали по Центральной, нам навстречу попался мужчина. Он поздоровался с Пожарской и потопал по грязной дороге дальше. – Из Чистоводного, – пояснила Татьяна Ивановна. – У них там даже магазинов нет, идет в наш за продуктами. – А сколько же до Чистоводного? – поинтересовалась я. – От конца Центральной километров пять будет, – прикинула она... Да, забыла сказать: еще почти в самом начале Центральной мы свернули с дороги вправо, где внизу, на склоне сопки, по которой идет улица, виднелись несколько домов и еще один – отдельно. Чтобы попасть к этому последнему, нужно спуститься по круче, что в непогоду очень затруднительно. – Слава богу, к самому дому приходится ходить нечасто. Обычно спускаюсь только к столбу, на котором висит почтовый ящик, – объяснила Татьяна Ивановна. – Но у столба живет гадюка, и я несколько раз с ней сталкивалась. Пока все обходилось. Почему Пожарская так строила свой маршрут, я поняла, когда мы подошли к концу улицы Центральной. Татьяна Ивановна, оказывается, живет здесь. Если смотреть по нумерации, с ее дома начинается правая сторона улицы, а вообще-то это самый край Пятиречья, дальше только Чистоводное и Ожидаево. И почтальон Пожарская, путешествуя со своей почтовой сумкой по Пятиречью, всякий раз шла домой. Отшагав за смену около 15 километров по «пересеченной» местности, пережив немало опасностей, она приходила в свое жилье никакая. Сил хватало только на то, чтобы покормить двух собак и трех кошек. Сейчас есть еще и малюсенький котенок. Живет Татьяна Ивановна одна, сын с семьей в Холмске. И за эту свою работу она получала 0,7 ставки, что выражалось суммой в 4 тысячи рублей в месяц. Но недавно врачи запретили ей носить тяжести и много ходить, и теперь в Пятиречье новый почтальон. За всем – в райцентр Я поинтересовалась у Татьяны Ивановны, какие газеты выписывают сельчане. Предпочтение, оказывается, отдается «Холмской панораме»: там местные новости, официальная информация, программа телепередач. Да и стоит она относительно других недорого. Ее носят в более чем два десятка дворов. А вот на «Губернские ведомости» на второе полугодие подписался один человек, с июля, правда, пришла разнарядка на два льготных экземпляра, но кому – не сообщили. «Российскую газету» (неделю) присылают несколько лет бесплатно в шесть адресов, но на сегодня три экземпляра уже лишние – кто умер, кто уехал, однако газета идет. На «Жизнь» подписаны пять человек, а «Сахалинскую жизнь» покупают в розницу постоянные восемь читателей. «Советский Сахалин» во втором полугодии получают 19 сельчан. «Газета интересная, но для наших людей дороговата», – объясняет Татьяна Ивановна. В районах подписка на ежедневные издания заметно упала после того, как почтовые отделения в селах и поселках перешли на трехразовую доставку. Кому нужны вчерашние и позавчерашние новости? Но пресса много времени теряет и на дорогу к читателю. Пожарская рассказала, что все везут сначала в Холмск – мимо Пятиречья, потом оттуда сюда. А сейчас, когда отделение почтовой связи в селе временно прикрыто, почтовый груз проезжает мимо Пятиречья дважды: его из Холмска отправляют в Чапланово, а уже оттуда – по месту назначения. Еще я спрашивала у Пожарской, часто ли и зачем сельчанам приходится ездить в Холмск и Чапланово. – За лекарствами – только в Холмск, – начала перечислять бывшая работница связи, – туда же в поликлинику. В Чапланово есть амбулаторный прием, но узкие специалисты все в районном центре. В Чапланово мы оплачиваем все квитанции. С начала лета, как серьезно заболела заведующая нашей почтой, пятиреченцы все посылки, бандероли, переводы оформляют и получают там же. А надо сказать, что проезд от Пятиречья до Холмска стоит 62 рубля. Да и в районном центре приходится пользоваться автобусом. Туда и назад по минимуму выходит 152 рублика. Чапланово вроде бы рядом, а билет до него стоит 22 рубля. Для большей части населения это деньги. Татьяне же Ивановне не так давно пришлось прокатиться до Холмска и обратно по одному помотавшему ей нервы делу несколько раз. Из районного отделения Энергосбыта пришло уведомление, что она задолжала 1887 рублей 90 копеек. Если не погасит долг, пообещали отключить свет. Пожарская съездила в Энергосбыт, привезла квитанции, свои расчеты. Вроде бы разобрались, что задолженности нет. Но через некоторое время пришло предупреждение с перечислением всех мер воздействия на нее, включая суд, если она не уплатит все те же злосчастные 1887 рублей 90 копеек. И сколько Татьяна Ивановна ни звонила в Энергосбыт, ее продолжали числить злостным неплательщиком. Не заставила себя долго ждать и копия искового заявления в мировой суд. Тогда-то Пожарская и написала объемное письмо с приложением всех документов в Энергосбыт, в мировой суд и в редакцию «Советского Сахалина». Но когда газета получила письмо и редакционный сотрудник позвонил руководителю холмского Энергосбыта, тот сказал, что во всем уже разобрались, конфликт исчерпан. Но, как оказалось, только не для Татьяны Ивановны. Ведь малюсенький долг ей все же оставили. И напоминают о нем уже в двух квитанциях. Из-за этих 18 рублей 15 копеек женщина сильно переживает, ведь она всю жизнь прожила, руководствуясь принципом «не быть никому должной». И, что очень смущает Пожарскую, в квитанциях Энергосбыта за июнь и июль ей к оплате выставляют только этот долг, словно она не пользуется электроэнергией. Это чтобы скопился уже настоящий долг? Когда ее стращали судом, Татьяна Ивановна прокатилась и к мировому судье. Тот, услышав ее тревожные вопросы, засмеялся: «Нет на вас ничего, Энергосбыт просто пугает». А зачем пугать законопослушную пенсионерку, которая, пока не оплатит все квитанции, ничего в дом не купит? В то же самое время, когда шло разбирательство с Энергосбытом, дорожная техника грейдировала шоссе, именуемое улицей Центральной, и рабочие умудрились прорыть около самого забора дома Пожарской канаву так, что на взгорке вода стоит, не стекает. Во двор не въедешь, к забору не подберешься. И главное, не найдешь, с кого спросить. И мы здесь, в редакции, не смогли узнать, кто сделал Пожарской ров с водой. От этих двух бед Татьяна Ивановна и слегла с приступом стенокардии. И потеряла приработок в виде 4 тысяч рублей. Кстати, и пожарная, и «скорая» приезжают сюда из Холмска. Надо ли говорить, что экстренные службы не всегда оказываются оперативны? О чем жалеть? Татьяна Ивановна совсем не выглядит сельской жительницей. Когда-то она закончила Александровск-Сахалинское медучилище, работала несколько лет медсестрой в Ногликах – в детских дошкольных учреждениях. Перетащила туда мать с младшими братом и сестрой. А отец обосновался в Чистоводном: после развода с женой завел новую семью. Но по детям очень скучал и очень хотел, чтобы хоть кто-то жил поблизости. – Младшие меня не простят, – обратился он к Татьяне, – а тебе легче все понять. – На меня всегда все давили, – вспоминает Татьяна Ивановна, – а я всегда сдавалась, потому что всех жалела. И старшая дочка переехала в Пятиречье. Чтобы быть рядом с отцом. Здесь она уже 27 лет. Здесь вырастила сына, похоронила в сорок лет мужа, а десять лет назад и отца. И уже задумывается о том, что неплохо бы и ей жить около своих близких. Мне показалось, что Пожарской в Пятиречье одиноко. Задушевных подруг у нее нет. Компаний не водит. Есть в селе несколько хороших знакомых, с которыми вместе или училась, или работала. И даже почтовая работа не очень-то способствовала сближению с сельчанами. Она – человек неконфликтный, сострадающий, но душа у нее не нараспашку, навязываться никому не любит. В красивом месте стоит Пятиречье, природа – залюбуешься. Нравится Татьяне Ивановне здешний свежий чистый воздух, поросшие лесом сопки. А больше ничего хорошего в селе и нет. Куда ни посмотришь – одни огорчения. Вот живет Пожарская в двухквартирном шлакоблочном доме, во второй половине хозяев давно нет, лет десять. Ветшает она, плохо приходится и другой половине. И цена квартиры Татьяны Ивановны сегодня копеечная. Кто-то даже как-то сказал, что больше пяти тысяч за нее не дал бы. Это, конечно, сильно сказано. Но то, что дома в Пятиречье не в цене – это правда. Сердце болит, когда проходит Татьяна Ивановна мимо благоустроенного двухэтажного дома, который построила в 90-е годы Сахалинская железная дорога для своих работников. Одна квартира там должна была принадлежать ей. Пожарская почти 20 лет проработала охранником на железной дороге. Но тогда в новострой решили переселить жильцов аварийных домов, и Татьяне Ивановне жилья не досталось. Ей пообещали, что рядом с этим домом скоро построят еще один, уж там-то она квартиру получит. Но больше ничего не построили... А уж сколько сил отдано железной дороге. Когда умер муж – а случилось это в 1992 году, – в Пятиречье работы не было. Но она упросила взять ее в Холмск, полтора года сопровождала составы, что считалось совсем не женским делом, потом была стрелком на объектах сортировки. И на пенсию ушла с железной дороги, несколько лет пользовалась железнодорожными льготами, а в прошлом году выяснилось – к Сахалинской дороге она уже не имеет никакого отношения. Сбросила дорога с себя техперсонал. И теперь ни бесплатного проезда, ни льготного медобслуживания, ни ветеранских премий, ни поздравлений с праздниками. Правда, из благотворительного фонда «Почет» ОАО «РЖД» прислали ей в мае единовременную благотворительную помощь на приобретение угля в размере 12726 рублей. Как раз хватит на четыре с половиной тонны и на доставку! В прошлом году за все платила сама, а в этом такое счастье! Но надолго ли оно? Не выбросят ли ее и из списков фонда? Слишком остро реагирует на негатив Пожарская. Переживает по поводу своей улицы: дорожные службы заузили дорогу на целый метр, и теперь в сухую погоду не спасешься на ней от пыли, а в мокрую – от грязи из-за проезжающего транспорта. И хотя в селе есть знаки, предупреждающие об ограничении скорости, но кто ж на них смотрит! Здесь гаишники в кустах не сидят. А люди вынуждены топать по дороге в любую погоду, ведь общественный транспорт не ходит, тротуаров нет. А там где начинается кончается Центральная, есть речушка, она как раз омывает подмывает огород Татьяны Ивановны. Один край высокой насыпи над ручьем, забранный в трубу, опасно осыпался, сократив ширину проезда не менее чем на метр. – И никого это не трогает, – сокрушается Пожарская. – Пока не случится несчастье... И действительно, что здесь жалеть, о чем тосковать, покинув Пятиречье? Печальным получился рассказ о жизни сельской пенсионерки. Он мог быть и другим, если бы другой была сельская жизнь. Но последнее, к сожалению, от маленьких людей почти не зависит. Н. КОТЛЯРЕВСКАЯ.

Газета "Советский Сахалин"

28 августа 2009г.


Вернуться назад