День работников нефтяной промышленности в роду сахалинцев Чуриловых отмечают как один из главных праздников, ведь все вместе они посвятили этой ведущей отрасти региона 180 лет жизни. Примерно 90 проц. столь солидного коллективного стажа заработано ими в бурении, остальные 10 проц. – на добыче нефти и эксплуатации скважин. Причем представители двух поколений продолжают трудиться на освоении крупнейших месторождений углеводородов. Один из них – инженер по бурению компании «Эксон Нефтегаз Лимитед» Р. ЧУРИЛОВ. С ним встретился наш корреспондент. – Роман, чтобы понять феномен вашего рода, хотелось бы узнать, как он возник. – Начало династии положили дедушка с бабушкой. Петр Алексеевич Чурилов приехал на северный Сахалин из Астрахани. Было это в 30-е годы. Дед занимался строительством скважин на разведанных месторождениях. Процесс этот круглосуточный, бурильщик несет 12-часовые вахты днем и ночью, в любую погоду. Тогда было много тяжелого ручного труда, возникали перебои со снабжением материалами. Но стране требовалась нефть. Дед любил свое дело и понимал важность задачи. Бабушка работала в нефтяной промышленности бухгалтером. Когда началась война с Японией, Петр Алексеевич пошел воевать, а после демобилизации вновь стал к буровому станку. – Чем же увлекательна такая работа? – По сути она поисковая и увлекает своим процессом. Когда бурильщики строят скважину, они слушают, что она им «говорит». Они чувствуют, с какой скоростью надо проходить подземные пласты, хочет скважина буриться или нет, возникнут ли осложнения или их не будет. Она как живой организм, и бурильщики именно так к ней относятся. Если скважину поранить или не дать ей того, чего она просит, то рано или поздно это проявится не лучшим образом. – Прямо мистика какая-то... – Разумеется, все это можно объяснить с инженерной точки зрения. Мы, например, анализируем информацию во время бурения и знаем: какая нагрузка была на долото, какие крутящие моменты возникали, что за параметры были у буровых растворов... Любую неурядицу аргументируем фактами. А бурильщики на буровой и в те далекие годы, и сейчас все это чувствовали и чувствуют. Им не надо показывать цифры расчетов, объяснять, как исправить ситуацию. Это они знают сами, на личном опыте. Вот и получается: ХХI век на дворе, новые технологии разработаны, есть прогнозные программы. Но решения на буровой все равно принимают бурильщики, полагаясь на интуицию и профессионализм. В общем, это работа для настоящих мужчин. – Именно таким дед хотел видеть вашего отца? – Возможно. Мой отец – Виктор Петрович Чурилов – много лет проработал буровиком на нефтепромыслах Катангли, потом освоил морское бурение в Дальневосточном морском управлении разведочного бурения (ДВМУРБ). Надо сказать, Сахалин долгое время был единственным местом в России, где можно было найти специалистов такого профиля. И отец, и мой дядя по просьбе компании «Вьетсовпетро» и по направлению Сахалинской области в течение четырех лет работали на плавучей буровой установке во Вьетнаме. Туда же в начале 90-х годов уехала наша семья. Я был тогда семиклассником. Жили мы в русском поселении, там я окончил среднюю школу и вернулся с родителями на Сахалин. – Выбор профессии уже был предопределен... – Выбора в широком смысле слова как раз-то и не было. У меня математический склад ума. А в Южно-Сахалинске инженерную специальность можно было получить тогда только в филиале Уфимского нефтяного университета при СахГУ. Туда и поступил. Через два года наша студенческая группа продолжила образование в Уфе. Там я закончил факультет по разработке и эксплуатации морских нефтегазовых месторождений. – Помните ли первое впечатление от нефтепромысла? – Я вырос среди нефтяных качалок. Одна такая в Катангли была в трехстах метрах от дома. Мальчишками мы там играли, бегали вокруг них. Но они меня не впечатляли, а были чем-то обыденным, как, наверное, для городской детворы автомашины. Когда же в Персидском заливе во время студенческой практики я увидел, как работает буровое оборудование на СПБУ «Эхаби», почувствовал, каков вахтовый труд вдали от дома, да еще в жарком тропическом климате, то понял, насколько это важная и ответственная работа. На буровой ошибка может стоить жизни. Там на вахте вся команда как одна семья, и по-другому невозможно. – Как вы оказались в «Эксон Нефтегаз Лимитед»? – Без «волосатой руки». Здесь такой просто нет. Компания, на мой взгляд, выстроила верную кадровую стратегию. Она принимает в штат инженеров сразу после окончания вузов. Молодые специалисты восприимчивы к знаниям, все схватывают на лету. Через год-другой их успешной работы компания доверяет им и самим участвовать в наборе новых кадров, проводить презентации и первичные собеседования с потенциальными работниками. Молодые инженеры быстрее находят общий язык с талантливой молодежью. Что касается меня, то предложение поработать в «Эксоне» я получил через полгода работы на морской платформе «Моликпак». Успешно прошел тестирование и собеседование. Аналогичное предложение в Уфе, причем автономно, получила и моя жена Татьяна. Она – инженер по коррозии, кандидат технических наук. И вот уже более пяти лет мы трудимся в одной из лучших компаний мира, имеющей 90 филиалов в различных странах. Ездим в командировки на север острова, где есть объекты «Эксона», на курсы и международные конференции в США и другие страны, чтобы повысить квалификацию. – И как часто это случается? – В основном все инженеры дважды в год на 2 – 3 недели летают на курсы в США, чтобы узнать, как строится работа по международным стандартам в других филиалах «Эксона», попрактиковаться, обменяться опытом. Курсов много, на выбор. Каждый сам определяет, чему хочет научиться, согласовывает этот вопрос с руководителем. В 2008 году ездил в Хьюстон на конференцию по оптимизации бурения, представлял сахалинскую группу, выступал с докладом. Сейчас два инженера из моей группы также поехали в США обменяться опытом. Таков стиль работы компании. А первый раз с женой Татьяной мы были командированы в Австралию на полтора года после шести месяцев работы в компании. Там у нас родился сын Федор. Сейчас ему три с половиной года. – Вы с женой оканчивали один вуз? – Да. Мы познакомились, когда я был на пятом курсе, а она училась в аспирантуре и готовилась к защите кандидатской диссертации. Первое время после того, как я с дипломом вернулся на Сахалин, мы ездили друг к другу. Под Новый 2004 год сыграли свадьбу. После защиты диссертации Татьяна (она родом из Уфы) приехала на Сахалин и не пожалела об этом. У нас хорошая дружная семья, много друзей, да и работа с учебой связывают. По возможности стараемся вместе ездить на курсы, конференции. Маленького Федора на это время поручаем бабушке, чтобы не скучала. Ведь дедушка Виктор Петрович по просьбе Арктикморнефтегаза опять уехал во Вьетнам. У этого предприятия есть буровые, а людей нет. Поскольку Сахалин является кузницей кадров для морского бурения, то здесь и набрали вахту. – Есть мнение, что в иностранных компаниях работать психологически трудно – все действия персонала строго регламентированы. Но ведь инженерный труд – это не простое исполнительство, а еще и творчество? – Рабочий процесс в нашей компании, действительно, расписан до мелочей, в том числе по технике безопасности, финансовым и технологическим операциям. Пришедшему сюда человеку нет необходимости придумывать новые процессы. Он вполне может заниматься инженерным творчеством, это приветствуется. Рассматриваются любые технические идеи, но принимаются к исполнению, естественно, не все. Компания прежде семь раз отмерит, чтобы один раз отрезать. Но строгости в межличностных отношениях нет. Никто не стоит над душой и не напоминает о том, что у тебя «горят» сроки. В работе здесь все достаточно свободны. Расчет делается на личную ответственность каждого. – Интересно, довольны ли иностранцы российскими инженерами? – Думаю, что довольны – аналитическим складом ума, эрудицией, рационализаторством. К тому же бурение на Сахалине уникально. У нас строятся самые сложные, самые длинные, с высокой производительностью скважины, причем с хорошими показателями по времени их проходки, экономике, безопасности. И этот уникальный опыт на виду у всего мира, он высоко ценится. Да и в сахалинских шельфовых проектах заняты многие сахалинцы, работавшие на морских платформах и плавучих буровых установках во Вьетнаме и Персидском заливе, знающие международные стандарты. Так что иностранцы получили на острове вполне подготовленных специалистов. – В чем непосредственно заключается ваша работа? – Четыре года занимался капитальным ремонтом скважин, затем работал в группе бурения, чтобы лучше узнать, как строятся скважины. А несколько дней назад вернулся в свою группу, которая занимается их эксплуатацией на площади Чайво. Кстати, в 2000 году там бурили разведочные скважины. Все они подтверждали большие запасы газа. Но нефть-то добывать выгоднее, и одна из скважин все же подтвердила экономическую целесообразность нефтяного месторождения. Ее бурил мой отец с СПБУ, арендованной компанией «Эксон» у ДВМУРБа. Когда бываю в командировках на севере острова, встречаю доброе отношение к себе бурильщиков – кто-то помнит моего деда, кто-то знает отца и дядю (он сейчас трудится на установке «Ястреб» на Одопту). А кто-то запомнил меня еще мальчишкой во Вьетнаме. – Чем занимаетесь в свободное время? – В рабочие дни его не остается. Нашему маленькому сыну пока нет места в детском саду, поэтому у нас проблемы, как у многих: с утра его отводим к бабушке Тамаре Николаевне, вечером спешим забрать, а там уже и день на исходе. Иногда в выходные, если хорошая погода, выбираемся за город. Люблю рыбалку летнюю и зимнюю. Удочку взял – и вперед, в тишину и покой. Есть повод подумать о многих вещах, в том числе и о том: я работаю, чтобы жить, или живу, чтобы работать? Хочется, чтобы не только вокруг работы все вертелось. Главное бы в жизни не пропустить, то, что наполняет не только разум, но и душу. И тогда я буду вполне счастлив. Беседовала Л. СТЕПАНЕЦ.
Cантехника
