Информация: Общество

Рассказ ходока


Русские на Карафуто В 1913-м Россия отмечала 300-летие царствования династии Романовых. Торжественную годовщину Николай II решил встретить благотворительными делами. В начале юбилейного года он подписал указ, дарующий различные милости своим подданным. В нем не остались без внимания и те, кто преступил закон. Отдельный пункт царского манифеста касался отбывавших наказание на Сахалине (официально каторга и ссылка здесь были упразднены в 1906 году): «Ссыльнопоселенцев, находящихся в день 21-го февраля 1913 года (дата подписания указа. – С. Ф.) на острове Сахалине, не исключая и тех, кои перечислены уже в крестьяне, освободить от всех последствий судимости, с восстановлением в  утраченных по суду правах...». Про манифест, дарующий льготы, дошла весть и до Карафуто. Вскоре в пост Александровский в канцелярию сахалинского губернатора явился проситель. Ему и его односельчанам, проживающим на южной части острова, возвращение прав помогло бы вернуться на родину – в губернии европейской России. Но гостю объяснили, что государевы льготы на него и его земляков не распространяются, поскольку на момент подписания указа они проживали в Японии. Огорченного ходока попросили поведать о жизни за рубежом. По словам рассказчика: «...он и его односельчане хотя и живут на японской стороне Сахалина, но подданства не принимали и считают себя вполне русскими «природными» людьми. Их селение отстоит от административного центра (Тоехары. – С. Ф.)... в 300 верстах... Число русских поселений осталось то же самое, что было и до войны, при тюремном режиме. В русских селениях наряду с нашими жителями селятся и японцы – большею частью промышленники: рыболовы, охотники и торговцы. Старосты сельские выбираются отдельно каждой нацией: особо – русские и японцы. В селении живет окружной полицейский начальник с немногочисленной канцелярией своей, доктор, а также лесничий, заведывающий рыболовным надзором (селение это вблизи моря – и тут много промыслов, рыбалок, сдающихся с торгов). Ловить рыбу позволяется только в протекающей мимо реке, а в море же ловля промысловая воспрещена, за чем зорко следят рыболовные японские береговые стражники, многочисленные по составу. Для своей надобности известного рода рыбу в небольшом количестве возможно половить, впрочем, и в море, уплатив небольшой налог (50 коп. с человека) и получив нашивку на рукав, вместо билета на право ловли, что и осматривается надзором. Леса сухого (валежника) дозволяется брать сколько угодно и бесплатно, на сырорастущие же требуется выправлять от японского лесничего билет. На право охоты также берется разрешение, за что уплачивается до пяти рублей сбору. Никаких других повинностей – за распашку земли, пастбища, луга и т. п. – крестьяне не несут. Японцы предоставляют полную свободу действий колонизаторам – и своим, и нашим, очевидно, желая поощрить занятия хлебопашеством и промыслами. Живут японцы по русским селениям своей половины Сахалина дружно с местными старожилами-аборигенами. Вскоре после войны японцы, покупая у наших оставшихся крестьян скот, хлеб, птицу, молоко и другие продукты, непременно требовали счетов и расписок, боясь нареканий на притеснения жителей – русских. С течением же времени соседи так привыкли друг к другу и доверчиво относятся, что эти формальности упразднены, и продажа-купля происходят полюбовно и без всяких оправдательных документов. Первые годы наши крестьяне, оставшиеся на японском Сахалине, страдали от неудовлетворения своих духовных нужд и потребностей. Не было ни священников, ни учителей, никого, кто бы мог исполнять церковные требы. Рождались и умирали некрещеными дети, некому было венчать и хоронить. Хотя бывшие ссыльные и преступники, но они тяготились таким положением дел. Старики и более развитые стали думать, как бы выйти из такого тягостного положения. Научили обратиться в Токио, к архиепископу (покойному ныне) Николаю, а он послал своего помощника тогдашнего Сергия – объехать и посмотреть всю Японию, где живут православные. Тот приехал к ним на Сахалин, ободрил, совершил требы необходимые и обещал похлопотать вместе с архиепископом Николаем в Петербурге перед Св. Синодом о высылке сюда священника-псаломщика – он же будет и учитель для школы. И действительно, через некоторое время приехали и священник, и учитель к ним в селение и стали учить и требы исполнять»... Этот рассказ ходока с Карафуто вскоре был опубликован на страницах  одной из петербургских газет. С. Федорчук. (Продолжение. Начало в № 42, 46, 48, 50).

Газета "Советский Сахалин"

10 июля 2014г.


Вернуться назад